В социуме за длительный исторический период постепенно сложился нормативный образец маскулинности (в научной литературе и его иногда называют «гегемонная маскулинность», по аналогии с марксистским понятием о классе-гегемоне), которому должны соответствовать «настоящие» мужчины. Для гегемонной маскулинности очень важно иметь преимущества не только перед женщинами, но и перед другими группами мужчин (например, неосексуалами, низко квалифицированными рабочими, представителями национальных меньшинств и проч.). Схематично «настоящего» мужчину, носителя гегемонной маскулинности можно представить как автономного, рационального субъекта, собственника, профессионала, гетеросексуала, ориентированного на достижение статусных позиций в обществе.
Известный исследователь маскулинности
Рольф Бреннон сформулировал четыре основные компоненты «мужской роли», то есть
социально предписанные условия (необходимость) состоявшейся маскулинности.
1. Отличаться от женщин.
2. Быть лучше других.
3. Быть независимым и
самодостаточным.
4. Обладать властью над другими.
Насколько все эти рассуждения применимы
к нашим родным мужчинам? Нельзя сказать, что они не имеют к ним никакого
отношения, но для мужчин, особенно имевших опыт жизни в советскую эпоху,
акценты могут быть расставлены несколько подругому. Так, оно - государство,
игравшее важную роль в определении характера гендерных отношений, не
предполагало для своих граждан, в том числе и мужчин, никаких ресурсов
независимости или автономности. Каналы распределения власти также
предусматривали абсолютное преимущество государственных структур: властные
отношения были возможны почти исключительно в рамках официальных иерархий, так
что власть мужчин как социальной группы была существенно подорвана. И хотя
мужчины преобладали в верхних государственных эшелонах, властью как таковой
обладал не носитель статусной позиции, а сама статусная позиция, человек же, ее
занимающий, в любой момент мог быть легко смещен. Личные амбиции, стремление к
лидерству тоже в какой-то степени гасились коллективистской идеологией,
стремлением не выделяться, «быть, как все». Как пишет известный социолог Юрий
Левада, «специфическое «наше» – это боязнь «высовываться»… Нарушитель этой
неписаной нормы – в какую бы сторону такое отклонение ни происходило –
сталкивается не только с моральными, но и с насильственными санкциями».
Все эти особенности существенно
затрудняли реализацию «подлинной маскулинности» в том виде, в каком она описана
выше. Однако после распада советского политического режима (и соответствущих
ему гендерных отношений) утверждение «маскулинного сценария» стало актуальным и
в нашей стране. Особенно это заметно, если посмотреть, какие «герои
современности» представлены сейчас на страницах мужских журналов.
Социолог Жанна Чернова проанализировала
материалы этих журналов и пришла к такому выводу: гегемонная маскулинность
западного типа, характерная для буржуазного либерального общества, становится
эталоном и предписанием для «настоящих мужчин» и в современной Украине. Наиболее
важными компонентами, из которых складывается эта подлинная мужественность,
являются в настоящее время сфера собственности и профессиональной занятости.
Ж.Чернова выделила четыре ведущих медийных образа мужчин профессионалов:
«функционер-бюрократ», «творец-гений», «компьютерщик-программист» и «бизнесмен-собственник».
Главными чертами портретов всех этих
героев современности являются высокий уровень профессионализма, автономия,
соревновательность, материальная независимость. Но ведь этими качествами, и
профессиональными, и личными, обладают далеко не все мужчины: ведь если есть
«победители», по логике вещей, должны быть и «побежденные», не говоря уже о
том, что далеко не всем мужчинам так уж хочется всю жизнь бороться за свою карьеру
и расталкивать локтями конкурентов. Что же бывает с теми, у кого не получилось
«состояться» в том смысле, которого ожидает от мужчин общество – стать крепким
профессионалом, кормильцем семьи, уверенным в себе и способным за себя
постоять?
