Модератор – Дмитрий Воронцов
Дмитрий Воронцов: Я хотел бы сначала задать некоторый формат, поскольку круглый стол – это не совсем дискуссия, как мне представляется. Круглый стол я хочу провести в следующем формате. Каждый из нас имеет какую-то точку зрения в отношении того, кто и чем занимается. Значит, мы можем высказать некоторые позиции. Обсуждать эти позиции с точки зрения их истинности или неистинности, – не есть предмет круглого стола, это – предмет дискуссии. Поэтому я бы хотел, чтобы мы просто отнеслись каким-нибудь образом к той модели обсуждения гендерных исследований чего бы то ни было, чтобы это по- служило основанием для высказывания каких-то личных позиций. В принципе, устраивает такой формат?
Голос из зала: «Да!»
Дмитрий Воронцов: Ведь дискуссия – она предполагает некоторый спор. Говорить-то мы будем о следующем: я задам такую тему обсуждения – о положении дел в гендерных исследованиях, о внутреннем их состоянии. На обсуждение этой темы меня, собственно, подвигла Ольга Плахотник, поскольку когда-то в дискуссионной рассылке ХЦГИ она вопрошала, как одинокий человек в пустыне: дайте же мне, в конце концов, определение тому, что есть гендерные исследования, а что не есть гендерные исследования?! Этот вопрос возник в контексте спора, который был поднят участниками рассылки еще в прошлом году – в отношении того, считать ли весь тот вал из около трех тысяч, если не ошибаюсь, диссертаций, которые были сведены в некоторый компендиум Харьковским гендерным центром, собственно гендерными исследованиями, или же слово «гендер» в названии этих работ является чисто номинативным? И возникла дискуссия о том, что есть какие-то «настоящие» гендерные исследования, а есть какие-то «псевдогендерные» исследования, которые не имеют никакого отношения, по сути, к тому, чем занимаются, например, вот в рамках феминистской теории. Вот эта проблема, поставленная Ольгой Плахотник, заставила меня задуматься: действительно, почему люди, которые утверждают, что они занимаются гендерными исследованиями, на самом деле занимаются совершенно разными вещами? Соответственно, нужно было обратиться, на мой взгляд, к самой истории возникновения этого термина, поскольку именно в ней, как мне кажется, и коренится полярность точек зрения.
Во-первых, нужно определиться с тем, на мой взгляд, как используется слово «гендер», поскольку в научном дискурсе слово может использоваться, во-вторых, в качестве некоторого термина (а как мы знаем, термин – это уточняющее слово, выделяющее некий аспект реальности; и это один из подходов к употреблению слова «термин»), то есть выделение некоторого существенного признака, который кажется исследователю главным в некотором объекте исследования. Слово «гендер» может быть просто широким понятием, которое включает в себя отдельные аспекты реальности, объединенные некоторой общей идеей. И, наконец, слово «гендер» может быть некоторой объяснительной категорией, имеющей универсальное значение, позволяющей объяснить, например, всю социальную систему отношений с точки зрения, допустим, отношений доминирования и подчинения некоторых субъектов. В этом смысле слово «гендер» является категориальным словом в известной пятерке социологических категорий: этнос, возраст, класс (или социальная страта) и гендер. То есть эти понятия позволяют описать широкий контекст явлений.
Что такое гендер как термин? Если мы вспомним историю его возникновения, то, собственно говоря, в научный оборот термин «гендер» был введен (именно как широкоупотребительное слово, а не редко встречающееся в социальных
и психологических исследованиях) психоаналитиком Робертом Столлером. Эта
версия проникновения слова в социальное знание стала уже своего рода клише
в истории современной науки.
Это слово, несомненно, использовалось и другими людьми. Например, до
Роберта Столлера, как указывает Наталия Пушкарева, этот термин встречался
в теории психологического пола Джона Мани – психоэндокринолога. Этот
ученый, собственно говоря, тоже использовал слово «гендер» в своих работах,
но не широко, а вскользь – для обозначения одного из аспектов сексуальности.
Поскольку исследования транссексуальности, которыми занимались и Мани, и
Столлер, предполагали объяснение некоторых вещей, которые не могут быть объяснены с точки зрения биологической концепции пола: а именно – как возможна транссексуальность с психологической точки зрения, если мы не выделим
в сексуальности некоторый социокультурный аспект?
