То же самое и в отношении Ольги Ворониной, по всей видимости: тут стремление монополизировать гендерные исследования, придав гендерной теории вот этот статус «высшей» теории. Как по Марксу: физиология человека является ключом к физиологии обезьяны. Так и здесь: якобы только феминистские гендерные исследования позволяют адекватно объяснить, что такое гендер (или что им должно быть) во всех других отраслях знания.
Светлана Шакирова: То есть вы не против того, чтобы все, «кому ни лень», занимались гендерными исследованиями?
Дмитрий Воронцов: При одном условии! При условии, если они четко артикулируют свою методологическую позицию в этом предметном поле.
Светлана Шакирова: А если они ее не артикулируют?
Дмитрий Воронцов: Тогда это вопрос их научной компетентности. Если они ее не артикулируют, то, что они делают, не будет наукой.
Светлана Шакирова: То есть можно использовать и «пол», можно использовать и «гендер» при описании одного и того же явления в одном и том же исследовании?
Дмитрий Воронцов: Совершенно верно. Можно использовать «гендер» и «пол» как синонимичные понятия, выделяя в них только терминологические аспекты. Тогда ученый должен просто заявить о том, что он стоит на позиции классической полоролевой концепции, идущей от социологии, куда очень хорошо вписывается и гендерная концепция Столлера, в которой пол имеет социокультурные формы проявления. Всего лишь формы. В его концепции не проблематизируется вопрос происхождения этих различных форм. А вот гендерная теория задается вопросом об истоках этого различия, и это уже другая позиция в отношении исследования. И она позволяет выйти за пределы сексуальности, чего не позволяет сделать классический подход, который был предложен Столлером. В его трактовке гендер касается исключительно феномена сексуальности, и в другом контексте он не может быть анализирован. А в рамках гендерной теории – может.
Лариса Шпаковская: А вам приходилось сталкиваться с использованием слова «гендер», «гендерная проблематика» в сферах, далеких от социальных наук? Вот, например, когда гендерная проблематика некоторыми, скажем, психологами, усматривается в ответе на вопрос о том, что такое роза как художественный персонаж. Это кто: мужчина или женщина?
Дмитрий Воронцов: Роза как цветок, что ли?
Екатерина Наумова: Ну да, Лариса о цветке говорит.
Лариса Шпаковская: Конечно, вот, например, гендерная проблематика цветов – так разве нельзя будет сказать, если принять вашу логику?
Дмитрий Воронцов: Так ведь не стоит забывать, что гендер – это еще и лингвистическая категория. Даже не категория, а лингвистический термин, который определяет грамматический род – мужской, женский, средний.
Лариса Шпаковская: Но не получается ли тогда по вашей логике, что и грамматический анализ может быть назван «гендерным исследованием»?
Дмитрий Воронцов: Нет, извините! Лингвистика и социальные науки, конечно же, могут быть связаны общим термином. Но это не означает, что они используют его в одном и том же значении и с одним и тем же смыслом. Вопрос заключается в том, в каком предметном поле располагаются гендерные исследования. С точки зрения классической концепции, столлеровской трактовки, гендер в социальных науках используется только для анализа проявлений сексуальности в социальном взаимодействии. Поскольку у розы нет сексуальности, и она не включена в социальное взаимодействие как субъект, который должен проявлять свою сексуальность другим, то постановка таких проблем, о которых вы говорите…
Алла Митрофанова: А в каком году была опубликована работа Р. Столлера?
Дмитрий Воронцов: В 1968 году опубликована.
Екатерина Наумова: Хорошо, смотрите, например, Багира у Киплинга – это очень сексуальный персонаж, хотя и не человек, а зверь. Она обладает яркими признаками сексуальности. И Тигр тоже очень сексуальный персонаж в Маугли.
Ирина Соломатина: А как же насчет того, что сейчас под гендерными исследованиями многие люди понимают исследование «про мужчин и женщин», не более. На телевидении, в псевдонаучных журналах, да иногда и в серьезных научных журналах под видом гендерных исследований подаются совершенно стандартные вещи, в которых мужчины и женщины описываются через традиционные представления. И получается, что сейчас многие люди читают научные журналы, статьи, где под гендером понимается разное. И потом журналисты пересказывают это в популярных изданиях, ведь есть феномен поп-науки (например, поп-психология). А ведь читатели не будут разбираться в методологических тонкостях. Возникает опасность, что под гендерными исследованиями большинство людей так и будут понимать совсем не то, что мы тут изучаем!
Дмитрий Воронцов: Так ведь в том то и вопрос, что именно «идет» под словом «гендер»?
Ирина Соломатина: А то и «идет», что под гендерной педагогикой, например, часто подразумевается всего лишь подведение детей под стандартное разделение поведенческих моделей: девочек – в розовое и как бы им потом рожать («мать»), а мальчиков – в голубое и им потом защищать («солдат»).
