Голоса молодых: новые академические вызовы.  Круглый стол «Что же такое «гендерные исследования» чего бы то ни было?»  10 раздел

          Наталья Малышева: Не есть ли это диктат, подавление свободы студента? 

Дмитрий Воронцов: Нет, это ориентировка в той самой системе ценностей. Я, как преподаватель, транслирую вот эти ценности. Свобода студентов хороша тогда, когда у них есть ориентиры. 

Ольга Плахотник: Мне кажется очень важным то, что Дима сегодня говорил. Я полностью согласна с таким вот разведением методологии. 

Я поняла, что и другие тоже могут заниматься гендерными исследованиями на своих позициях, и я теперь буду более терпимо к ним относиться. 

Дмитрий Воронцов: Хорошо хоть есть такой терапевтический эффект. 

Ольга Плахотник: И так сложилось, что каждому есть место – и мне, и другим, и зря я переживала. У меня даже изменилось отношение внутреннее. Прямо психотерапия.

 Олег Аронсон: Может быть, Дмитрий и проводил этот круглый стол для психопомощи. 

Наталья Загурская: Хорошо, чтобы в начале каждой статьи было прописано: у меня вот гендер – то-то и то-то, тогда было бы все понятно: читать мне ее дальше или не читать. 

Дмитрий Воронцов: Наталья, в культуре написания научных статей, как мы уже слышали на этой Школе, первая треть любой статьи в англоязычном журнале – это описание предметного поля, то есть в каком поле я собираюсь работать, и только потом – про свои исследования. 

Светлана Шакирова: Дмитрий, а вы разделяете взгляды феминистской теории? 

Дмитрий Воронцов: Да, разделяю, я ее везде пропагандирую. В том смысле, что я не испытываю агрессии в отношении тех, кто ее не разделяет. Раньше я испытывал, да, у меня было такое, но это было до недавнего времени. А теперь я разделяю эту позицию: они могут быть гендерными исследователями, я могу с ними пересекаться на любой конференции, потому что я от них отстраиваюсь. 

Светлана Шакирова: От них – это от кого? 

Дмитрий Воронцов: Тех, кто стоит на классической полоролевой гендерной позиции. Я теперь с ними могу находиться на одном пространстве, я их не воспринимаю как конкурентов. 

Наталья Малышева: Как я поняла, у них – у Димы с Ольгой Плахотник – сначала было агрессивное неприятие тех, кто не разделяет феминистских позиций, а потом с ними что-то произошло… 

Дмитрий Воронцов: А потом произошло вот это вот осмысление: я подумал, надо же с этим разобраться. Например, я когда ездил в Краснодар на гендерные семинары, организуемые Людмилой Ожиговой, то там вообще известного нам с Анной Гнедаш коллегу из Астрахани не мог спокойно слушать. А он позиционирует себя как гендерный исследователь маскулинности, пишет там всякие статьи и даже книги, и, по крайней мере, это все выходит под названием «гендерные исследования». И Люда Ожигова из Кубанского университета его публикует в своих гендерных сборниках, хотя она стоит на других позициях. 

Олег Аронсон: Может, проблема в том, что у вас достаточно узкая область исследований. 

Дмитрий Воронцов: Вполне может быть. 

Олег Аронсон: В любой другой области гуманитарного знания, допустим, философии или культурных исследованиях, там столько всего пишется, что… 

Дмитрий Воронцов: Совершенно верно, поскольку философия и культурные исследования, по большому счету, не являются строгой наукой. 

Олег Аронсон: А гендерные исследования являются, по-вашему, строгой наукой? 

Дмитрий Воронцов: Поскольку название стола – «Гендерные исследования чего бы то ни было», оно предполагает, что гендерные исследования могут проводиться, в том числе, и в рамках науки, в рамках строго ограниченной научной области. 

Жанна Чернова: Да ладно! Что, бывает «строго ограниченная научная область»? 

Дмитрий Воронцов: Почему бы и нет? 

Олег Аронсон: Нет никакой строгой науки. 

Дмитрий Воронцов: Ну, я имею в виду строго очерченную область науки. Строгая наука не в плане строгости доказательств. Не в этом смысле. Строгость в плане определения ее границ – и все. 

Олег Аронсон: Вы только что нам рассказали, что «гендерные исследования» не строги в самом своем определении. 

Дмитрий Воронцов: Они не строги как некоторая реальность, общее поле, но вы-то находитесь в определенном строгом месте своего исследовательского поля: как отдельный человек-исследователь. 

Олег Аронсон: А если я вот не хочу находиться в каком-то «строгом месте», то можно мне там и не находиться? 

Дмитрий Воронцов: Да, можно. Ведь в самом начале нашего разговора я и предложил придерживаться позиции, что в нашем поле нет строгой бинарности, нет исключающего разделения на истинное и не истинное, правильное и неправильное. Есть разночтение, полифония интерпретационных моделей гендерного исследования. Есть феминистские, есть нефеминистские, но при этом – все-таки гендерные исследования. 

Напомню: я предлагал просто отнестись каким-нибудь образом к предметному полю гендерных исследований, высказать личные пози-ции. А это и есть личное определение своего места в этом пространстве. Волей- неволей, каждая участница и участник нашего круглого стола был вовлечен в такой процесс самоопределения. Что и позволяет мне заключить о достижении заявленной цели и завершить нашу работу. Спасибо всем!

Дискуссии в дисциплине: бывший СССР Голоса молодых: новые академические вызовы Что же такое «гендерные исследования чего бы то ни было»? Круглый стол (24 октября, Форос, 13-я Международная Школа по Гендерным Исследованиям «Гендерные исследования: возможности для новой политической антропологии в бывшем СССР»)

Rud A.S. 2000-2015 , Mariupol-Toronto, ©