Радикальный феминизм. Раздел 7

      Признаками здоровой женщины были названы эмоциональность, пассивность, зависимость, желание нравиться мужчинам, ориентация на семью и детей, самоотверженность и самопожертвование и так далее. 

Иными словами, в традиционной культуре принято считать, что ментальность мужчины и человека — тождественны, а ментальность женщины отлична от них. Суламифь Файерстоун прекрасно сказала об этом: “Если природа сделала женщину отличной от мужчины, то общество сделало ее отличной от человека”. В радикальном феминизме существует несколько еще более радикальных подвидов. Я имею в виду так называемый “культурный” феминизм или эссенциализм. Теоретики "культурного феминизма"утверждают, что наряду с доминирующей патриархатной культурой существует отдельная "женская культура", характеризующаяся в отличие от первой позитивными гуманистическими и моральными ценностями. Рассматривая их, сторонницы этого направления обращаются к анализу института материнства (Нэнси Чодороу – “Воспроизводство материнства: психоанализ и социология гендера”), духовности (Урсула Кинг – “Женщины и духовность: голоса протеста и обещаний”), языка (Мэри Дэли “Гин/Экология: метаэтика радикального феминизма”). Сходную позицию занимают и теоретики "эссенциалистского феминизма", утверждающие, что сущность (essence) женщин действительно отличается от сущности мужчин, причем в лучшую сторону — женщины "более моральны" и "более гуманны" (Кэрол Гиллиган). 

Лесбиянский феминизм представляет собой группировку внутри женского движения, целями которой является конституирование лесбиянок как особой группы в феминистском движении. Лесбианизм оценивается ими как парадигма женского контроля над женской сексуальностью. Шарлотта Банч считала, что для того, чтобы полностью выполнить идеи феминизма, женщина должна стать лесбиянкой. При этом речь идет не о сексуальности, а об “осознанном политическом вызове системе власти и подавления". Однако не все радикальные феминистки так считали, а многие лесбиянки вообще никак не связывают себя с феминизмом, хотя нередко радикальные феминистки и в политическом смысле выступали вместе. 

Завершая рассмотрение концепции радикального феминизма, необходимо отметить его сильные и слабые стороны. 

К недостаткам радикалок большинство его исследователей, а также представителей других феминистских течений относят прежде всего их эссенциализм, нередко доходящий даже до биодетерминизма, сепаратизм, евроцентризм и универсализм. Природа женщины и ее тело определены радикалками как биологически фиксированные, неизменные и определенные. Мужчины и женщины рассматриваются как сложившиеся a priori сущности, которые предопределены генетическим кодом. В то время как индивидуальность и историческая вариативность игнорируются, так же как и расовые, культурные, сексуальные и классовые различия. Радикальные феминистки попали в ловушку биодетерминизма и эссенциализма — мужчины есть мужчины, а женщины есть женщины, и не существует путей изменить природу тех и других. 

Такая ловушка репрезентирует не только теоретическую смерть, но также и политическую опасность. Согласие, например, с тем, что женщина по натуре — страстная и заботливая, а мужчина — агрессивен и эгоцентричен, показывает, что радикальные феминистки подспудно принимают и пропагандируют значительное количество стереотипов, за разрушение которых сами же и высказываются. Фактически, по мнению радикалок, женщины заключены в своих телах, и значит, биология становится их судьбой. Политически такая позиция означает глубокий консерватизм. Например, эссенциалистские аргументы использовались для оправдания рабства, непринятия Поправки к конституции США (дающей женщинам избирательное право) и колониализма (поскольку “примитивные народы не могут управлять сами собой”). Акцент на принципиальной инаковости женщин и эссенциализм радикального феминизма подспудно работают на поддержание той дихотомии феминного/маскулинного, которая служит оправданием патриархатной культуры, и которой они стараются избежать. Алисон Джаггар критикует радикалок за излишний универсализм и сепаратизм. Если бы патриархат был столь тотален, как об этом говорят радикалки, они сами не смогли бы обладать феминистским сознанием и высказывать свои идеи. Джаггар отдает предпочтение такому подходу, когда во внимание принимаются специфические исторические, этинические, экономические и социальные особенности подавления женщин в месте Х во время Y. Для многих радикальных феминисток существует только одна возможность реального освобождения женщин — создание "женского пространства" (женской культуры) в виде женских кооперативов, клиник, клубов и шелтеров (т.е. убежищ для подвергающихся насилию женщин). 

В организационном плане женская культура должна опираться на духовные ресурсы женщин и их взаимопомощь. Иными словами, женской культуре предлагают развиваться как сепаратной. Этот акцент на сепаратизм кажется многим тупиковым путем. Ведь настаивая на том, что феминизм – это контркультурная по отношению к патриархату теория, радикалки фактически утверждают его как норму. Обвинения в эссенциализме и романтизме в адрес радикального феминизма поставили категорию "женщина" в ряд наиболее спорных в контексте современного феминизма. Определение универсального женского опыта рассматривается теперь как необходимое для того, чтобы обосновать феминизм. Однако термины "женщина", "универсальный", "опыт" сами наполнены различным смыслом для различных категорий женщин. Если опыт, как утверждают постструктуралисты, многообразен, раздроблен и инаков, чей опыт полагать "реальным"? К кому мы прислушиваемся? Как мы утверждаем "истины" среди женщин? Обобщение с какой-то одной точки зрения всегда стирает, игнорирует и обесценивает опыт других. Но если опыт не может быть обобщен, тогда существует опасность того, что мы будем отброшены назад по спирали к полностью релятивистской, плюралистической и расширяющейся аддитивной модели теории познания. В дальнейшем мы покажем, что поиск ответов на эти вопросы привел феминисток к постсмодернизму. 

Однако, тем не менее, вклад радикалок в развитие феминистской теории неоценим. Все движения нуждаются в радикалах, и женское движение — не исключение. Радикальный феминизм ценен тем, что обратил внимание на то, как женское тело используется при патриархате и как подавляется женская сексуальность. Именно радикалки начали дискутировать такие закрытые ранее темы, как контрацепция, стерилизация, аборты, различные репродуктивные технологии, а также проблемы насилия в отношении женщин — проституцию, сексуальные домогательства, изнасилования, избиение женщин. Систематически размышляя над репродуктивной биологией человека, радикалки ввели сексуальность, практики деторождения и ухода за детьми в сферу политики. Джудит Грант, аналитик феминистской теории, сказала, что "радикальные феминистки внесли исключительно весомый вклад в теорию феминизма. Определение путей, на которых мужские практики конструируют женщину как пассивную и зависимую, дало женщинам возможность строить свой собственный политический опыт и определять стратегии сопротивления. Осознание женщины как деятеля, а не жертвы, придало женщинам сил действовать в их собственных интересах для того, чтобы обратить вспять или устранить выявленные негативные тенденции. 

Даже если в действительности не существует таких категорий, как высшая мудрость материнства или эссенциальная женская натура, это вдохновляет женщин на то, чтобы гордиться своим полом". В настоящее время три описанных выше течения не существуют в столь явном виде, как это было в 60-е годы. Кроме этого существуют и другие "феминизмы", например “черный”, т.е. негритянский американский феминизм; а также многочисленные феминизмы с национальной окраской — латино-американский, африканский, мусульманский и др., в которых положение женщин анализируется не только через категорию пола, но и через категорию расы, национальности и/или религиозной системы. 

Границы между ними размыты, некоторые феминистки в своей работе комбинируют различные методы и идеи. Постепенно появились и новые направления — и в следующей дискуссии будут коротко представлены психоаналитический и постмодернистский феминизмы.